Умная внучка

Жили, старик со старухой, и с ними внучка Дуня жила. И не такая уж Дуня была красивая, как в сказках сказывается, только умная она была и охотная к домашней работе.
Вот раз собираются старики на базар в большое село и думают: как им быть-то? Кто им щи сварит и кашу сготовит, кто корову напоит и подоит, кто курам проса даст и на насест их загонит?

А Дуня им говорит:
—  Кто ж, как не я! Я и щи вам сварю и кашу напарю, я и корову из стада встречу и на ночь ее обряжу, я и кур угомоню, я и в избе приберу, я и сено поворошу, пока вёдро стоит во дворе.
—  Да ты мала еще, внученька,— говорит ей бабушка,— семь годов всего сроку тебе!
— Семь — не два, бабушка, семь — это много! Я управлюсь! Уехали Дедушка с бабушкой на базар, а к вечеру воротились.
Видят они — и правда: в избе прибрано, еда сготовлена, на дворе порядок, скотина и птица сытые, сено просушено, плетень починен (дедушка-то два лета собирался его починить), вокруг колодезного сруба песком посыпано. Наработано столько, словно тут четверо было.

Глядят старик со старухой на свою внучку и думают: жить им теперь да радоваться!
Однако недолго пришлось бабушке радоваться на внучку: заболела бабушка и померла. Остался старик один с Дуней. Трудно было дедушке одному остаться на старости лет. Вот живут они одни, без бабушки. Дуня ублажает дедушку и всякую работу в хозяйстве справляет одна; хоть и мала была, да ведь прилежна.
Случилось дедушке в, город поехать, надобность пришла. По дороге он нагнал богатого соседа, тот тоже в город ехал. Поехали они вместе. Ехали-ехали, и ночь наступила. Богатый сосед и бедный Дунин дедушка увидели огонек в придорожной избе и постучались в ворота. Стали они на ночлег, распрягли лошадей; у Дуниного дедушки-то была кобыла, а у богатого мужика мерин.
Ночью дедушкина лошадь родила жеребенка, а жеребенок несмышлёный, отвалился он от матери и очутился под телегой того богатого мужика.

Проснулся утром богатый.
—  Гляди-ко, сосед, — говорит он старику,— у меня мерин жеребенка ночью родил!
—  Как можно! — дедушка говорит. — В камень просо не сеют, а мерин жеребят не рожает! Это моя кобыла принесла!
А богатый сосед:
— Нет,— говорит,— это мой жеребенок! Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок-то и был бы возле нее! А то ишь где — под моей телегой!

Заспорили они, а спору конца нету: у бедного правда, а у богатого выгода, один другому не уступает.
Приехали они в город. В том городе в те времена царь жил. А царь тот был самый богатый человек во всем царстве, он считал себя самым умным и любил судить-рядить своих подданных.
Вот пришли богатый и бедный к царю-судье. Дунин дедушка и жалуется царю:
— Не отдает мне богатый жеребенка, говорит-де, жеребенка мерин родил!

А царю-судье что за дело до правды: он и так и этак мог рассудить, да ему сперва потешиться захотелось. И он. сказал:
— Вот четыре, загадки вам — кто решит, тот и жеребенка получит. Что всего на свете сильней и быстрей? Что всего на свете жирней? А еще: Что всего мягче? — и: Что всего милее?
Дал им царь сроку три дня — на четвертый день чтобы ответ был. А пока суд да дело, царь велел оставить у себя во дворе и дедушкину лошадь с жеребенком и телегой, и мерина богатого мужика: пусть и бедный и богатый пешими живут, пока их царь не рассудит.

Пошли богатый и бедный домой. Богатый думает: пустое, дескать, царь загадал, я отгадки знаю. А бедный горюет: не знает он отгадок.
Дуня встретила дедушку. Рассказал он внучке, как дело было, и заплакал: жалко ему жеребенка.
— А еще, — дедушка говорит,— царь загадки загадал, а я отгадок не знаю. Где уж мне их отгадать!
— А скажи, дедушка, каковы загадки? Не умнее они ума. Дедушка сказал загадки. Дуня послушала и говорит в ответ:
— Поедешь к царю и скажешь: сильнее и быстрее всего на свете ветер; жирнее всего — земля: что ни растет на ней, что ни живет — все она питает; а мягче всего на свете руки, дедушка: на что человек ни ляжет, все руку под голову кладет; а милее сна ничего на свете не бывает, дедушка.

Через три дня пришли к царю-судье Дунин дедушка и его богатый сосед. Богатый и говорит царю:
— Хоть и мудрые твои загадки, сударь наш судья, а я их сразу отгадал. Сильнее и быстрее всего — так это каряя кобыла из вашей конюшни: коли кнутом ее ударить, так она зайца догонит. А жирнее всего — так это тоже ваш рябой боров: он такой жирный стал, что давно на ноги не подымается. А мягче всего ваша пуховая перина, на которой вы почиваете. А милее всего ваш сынок Никитушка!

Послушал царь-судья — и к старику-бедняку:
— А ты что скажешь? Принес отгадку или нет?
Старик и отвечает, как внучка его научила. Отвечает, а сам боится: должно быть, не так он отгадывает; должно быть, богатый сосед правильно сказал.
Царь-судья выслушал и спрашивает:
— Сам ты придумал ответ иль научил тебя кто? Старик правду говорит:
— Да где ж мне самому-то, царь-сударь! Внучка у меня есть, таково смышлёная да умелая, она и научила меня.
Царю любопытно стало да и забавно, а делать ему все равно нечего.

—  Коли умна твоя внучка, — говорит царь-судья, — и на дело умелая, отнеси ей вот эту ниточку шелковую. Пусть она соткет мне полотенце узорчатое, и чтоб к утру готово было. Слыхал иль нет?
—  Слышу, слышу! — отвечает дедушка царю. — Аль я уж бестолковый такой?

Спрятал он ниточку за пазуху и пошел домой. Идет, а сам робеет: где уж тут из одной нитки целое полотенце соткать,— того и Дунюшка не сумеет... Да к утру, да еще и с узорами! Выслушала Дуня своего деда и говорит:
— Не кручинься, дедушка, это не беда еще!
Взяла она веник, отломила от него прутик, подала дедушке и говорит:
— Пойди к царю-судье этому и скажи ему: пусть найдет он такого мастера, который сделает из этого прутика кроены, чтобы было мне на чем полотенце ткать.

Пошел старик опять к царю. Идет, а сам другой беды ждет, другой задачи, на которую и ума у Дунюшки не хватит.
Так оно и вышло.
Дал царь старику полтораста яиц и велел, чтобы стариковская внучка к завтрашнему дню полтораста цыплят вывела.
Вернулся дед ко двору.
— Одна беда не ушла, — говорит, — другая явилась. И рассказал он внучке новую царскую задачу.
А Дуня ему в ответ:
— И это еще не беда, дедушка!

Взяла она яйца, испекла их и к ужину подала. А на другой день говорит:
— Ступай, дедушка, сызнова к царю. Скажи ему, чтобы прислал он цыплятам на корм однодневного пшена: пусть в один день поле вспашут, просом засеют, созреть дадут, а потом сожнут да обмолотят, провеют и обрушат. Скажи царю: цыплята другого пшена не клюют, того гляди, помрут.

И пошел дед сызнова. Выслушал его царь-судья и говорит:
— Хитра твоя внучка, да и я не прост. Пусть твоя внучка явится утром ко мне — ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, да и не без подарочка!

Пошел дед домой. «Эка прихоть!» — думает. Как узнала Дуня новую загадку, то загорюнилась было, а потом повеселела и говорит:
— Ступай, дедушка, в лес к охотникам да купи мне живого зайца и перепелку живую... Ан нет, ты не ходи, ты старый, ты уморился ходить, ты отдыхай. Я сама пойду. Я маленькая, мне охотники и даром дадут зайца и перепелку, а покупать их нам не на что.
Отправилась Дунюшка в лес и принесла оттуда зайца да перепелку. А как наступило утро, сняла с себя Дуня рубаху, надела рыбацкую сеть, взяла в руки перепелку, села верхом на зайца и поехала к царю-судье.

Царь, как увидел ее, удивился и испугался:
— Откуда страшилище едет такое? Прежде не видано было такого урода!
А Дунюшка поклонилась царю и говорит:
— Вот тебе, батюшка, принимай, что принести велено было! И подает ему перепелку. Протянул руку царь-судья, а перепелка — порх! — и улетела.
Поглядел царь на Дуню.
— Ни в чем, — говорит, — не отступила: как я велел, так ты и приехала.

А чем вы, — спрашивает, — кормитесь с дедом?
Дуня и отвечает царю:
— А мой дедушка на сухом берегу рыбу ловит, он сетей в воду не становит. А я подолом рыбу домой ношу да уху в горсти варю!
Царь-судья осердился:
— Что ты говоришь, глупая! Где это рыба на сухом берегу живет? Где уху в горстях варят?

А Дуня против ему:
— А ты-то ль умен? Где это видано, чтобы мерин жеребенка родил? А в твоем царстве и мерин рожает!

Озадачился тут царь-судья:
— А как узнать было, чей жеребенок? Может, чужой забежал! Осерчала Дунюшка.
— Как узнать? — говорит. — Да тут бы и дурень рассудил, а ты царь! Пусть мой дедушка на своей лошади в одну сторону поедет, а богатый сосед — в другую. Куда побежит жеребенок, там и матерь его.

Царь-судья удивился:
—  А ведь и правда! Как же я-то не рассудил, не догадался?
—  А коли бы ты по правде судил, — ответила Дуня, — тебе бы и богатым не быть.
—  Ах ты, язва! — сказал царь. — Что далее из тебя выйдет, когда ты большая вырастешь?
—  А ты рассуди сперва, чей жеребенок, тогда я и скажу тебе, кем я большая буду!

Царь-судья назначил тут суд на, неделе. Пришли на царский двор Дунин дедушка и сосед их богатый. Царь велел вывести их лошадей с телегами. Сел Дунин дедушка в свою телегу, а богатый в свою, и поехали они в разные стороны. Царь и выпустил тогда жеребенка, а жеребенок побежал к своей матери, дедушкиной лошади. Тут и суд весь. Остался жеребенок у дедушки. А царь-судья спрашивает у Дуни:
— Скажи теперь, кем же ты большая будешь? - Судьею буду.
Царь засмеялся:
—  Зачем тебе судьею быть? Судья-то ведь я!
—  Тебя чтоб судить!

Дедушка видит — плохо дело, как бы царь-судья не рассерчал. Схватил он внучку да в телегу ее. Погнал он лошадь, а жеребенок рядом бежит.

Царь выпустил им вослед злого пса, чтобы он разорвал и внучку и деда. А Дунин дедушка хоть и стар был, да сноровист и внучку в обиду никому не давал. Пес догнал телегу, кинулся было, а дед его кнутовищем, кнутовищем, а потом взял запасную важку-оглобельку, что в телеге лежала, да оглобелькой его — пес и свалился.

А дедушка обнял внучку.
— Никому, никому, — говорит, — я тебя не отдам: ни псу, ни царю. Расти большая, умница моя.