Николай ЛИБАН
Из лекций о Пушкине

«Татьяна русская душою»

Главным, центральным или, лучше сказать, любимым произведением Пушкина был его роман в стихах «Евгений Онегин» (1823-1831). Вполне естественно, что это произведение стоит в центре внимания пушкиноведения. Можно было бы говорить о целой отрасли науки, посвященной изучению романа. Отдельные ученые стремились определить емкой формулой, его смысл «энциклопедия русской жизни» (Белинский). Если вдуматься в значение этого произведения для русского читателя, писателя, литературы, всей России, то оно действительно огромно.
Его схема, или построение, как угодно, определило структуру русского романа впоследствии. Необыкновенная концентрация действующих лиц (Татьяна - Онегин). На этих двух фигурах, на их судьбе, собственно, и зиждется само произведение, ибо другие герои имеют второстепенное значение, хотя и они очень важны (Ленский, няня, семейство Лариных). Наконец, нужно сказать еще об одном герое романа, который играет в нем очень интересную роль, - это сам автор. Он объясняет значение всех действующих лиц, дает им характеристики. Он часто с ними в дружбе, а иногда во вражде. Но он не только комментатор. Его рассуждения по поводу событий, мест, ощущений героев, авторские отступления, замечания сами по себе приобретают особую ценность, особое звучание и настолько хороши самостоятельно, что по ним, собственно, можно судить обо всем, что происходит в стране. Биограф наших героев, кажется, хочет охватить весь окружающий его мир. Здесь и пейзажи всех времен года, здесь зарисовки бытового порядка (о бритых лбах, о покосах, о скоте) - охват самого большого и самого малого. Здесь оценка архитектурных ценностей, памятников (Петровский замок), насмешка и улыбка тем или иным предрассудкам старины и времени Пушкина. Я еще не сказал о том, что все это произведение свидетельствует о завершенности замысла художника и обладает необыкновенной легкостью, виртуозностью поэтического воплощения, то есть это в полном смысле шедевр.
А ведь, в сущности говоря, тема, избранная автором, очень шаблонна. Герой, если так его можно назвать, его детство, отрочество, зрелость - те стадии развития, которые мы будем встречать в литературе 40-60-х годов. Перед нами разворачивается реальная картина- младенчество Евгения, мадам, месье. Когда последнего прогнали, герой уже хочет насладиться всеми утехами возраста. И автору очень хорошо удается развернуть перед нами цепь человеческого бытия - от колыбели до салона. Образование. «Мы все учились понемногу». Проблема обучения связана с тем, насколько умен сам человек, остальное - это грамматическая шелуха. Но главное - этикет, мода, «он по-французски совершенно мог изъясняться». Манеры, политес, «легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно» - «и свет решил, что он умен и очень мил». С этим «аттестатом» Онегин входит в жизнь, которая ему представляется праздником: «куда поскачет наш проказник?» Это не жизнь - это одно удовольствие. Но праздник сменяется буднями. И наступает пресыщение, самое тяжелое пресыщение - от удовольствий. Автор показывает героя почувствовавшим скуку от балов, салонов, от одной страсти, которой он был всецело поглощен - «наука страсти нежной». Они все - «рыцари на час» - в конце концов оказываются побежденными. Но пока еще Онегин чувствует себя победителем. А тоска уже пробралась к нему, потому что все время одно и то же. Почему?
Вот здесь-то автор вступает в свои права и объясняет, почему герою скучно. Что же ему нужно? Нужно' общение, это то счастье, выше которого ничего нет на свете, счастье человеческого общения. И здесь на пути героя встречается Ленский. Воспитанный «под небом Шиллера и Гете», впитавший в себя «туманный романтизм», всехристиансгво Шеллинга, идеи торжества духа, жертвенности... Все это было недоступно Онегину, и он узнает это от Ленского, этого мальчишки, влюбленного в Ольгу, то есть в мечту, в юность... У Онегина - «лед», поза, скепсис, который был выработан разочарованием. У Ленского - мечта, влюбленность, восторг. Мечта, которая не далась Онегину: у него была только победа в «науке страсти нежной», но не взаимность. Какая чудная пара! И Пушкин прекрасно это описал как автор-наблюдатель и автор, сочувствующий и той, и другой стороне. Одной - за ее восторг, красоту, мечту, наивность; другой - за ее разочарованность и, в сущности говоря, бесплодность. Все это дано на фоне хорошо известной нам помещичьей среды: патриархального быта, семьи, хлебосольства, а иногда и того форса, который свойствен мужчинам - то из уст романтика Ленского, то из уст скептика Онегина. А дальше - самый обычный эпизод этой среды: необузданность, вспышка. Онегину просто приятно было дразнить своего друга романтическим обращением с его невестой. Наивность Ленского умилительна, его жаль, потому что он не понимает природы Ольги. Он; видит в ее поведении измену, а она об этом и не думает, ей просто приятно ухаживание Онегина. Здесь Пушкин гениально подметил эту черту, присущую молодости, и сделал из нее целую трагедию, приведшую к дуэли.
Дуэль довольно подробно описана в наших романах и повестях. Но бессмысленность убийства Ленского приобретает какой-то особый трагический характер. «Убит и взят могилой». Одно мгновение - и страшная черта, отделяющая жизнь от смерти, стерта. Все исчезает. Мечты, надежды, планы, фантазии, в которые верят, как в реальность, стирает смерть. Позднее раскаяние и упреки себе Онегина. И какое глубокое сожаление высказывает автор: может, ничего хорошего не было бы, если бы Онегин выстрелил в воздух? Может, судьба Ленского сложилась бы по пошлому мещанскому трафарету? Но это только предположение поэта, а не элемент повествования о жизни ушедшего героя.

«Дожив без цели, без трудов до двадцати шести годов», Онегин ничем не мог заняться. Сердечные победы ему надоели, романы прискучили, они «не волновали кровь». Приходит спасительная замена увлечениям - путешествие. Но это только перемещение в пространстве. Онегин поехал путешествовать, но его внутренний мир не насыщается: он ничего не увидел, ничего нового не узнал; перемещаясь с места на место, он ничем не был поглощен, не был взволнован увиденным. Шли годы. Оставался только скепсис, пренебрежительное отношение к окружающему миру. Вот он - русский европеец.
Так как наш герой - искатель сердечных приключений, постоянный обитатель модных гостиных, наблюдатель, коллекционер, желающий запечатлеть в сознании чувство, женскую красоту, мы естественно, должны остановиться на его романтических приключениях, желает он того или нет. Это одна из самых интересных линий романа в смысле сюжета, и здесь автор заставляет своего героя один на один беседовать с предметом своей возможной любви, совсем некстати возникшей на его пути.
Автор знакомит нас с Татьяной Лариной, героиней романа, которая на свою беду встретила Онегина, и не только встретила, но полюбила его, очаровалась им и - не будет преувеличением, если я скажу - выдумала его. Наш герой - русский европеец. Это отблеск байронической поэзии, герой, о котором можно сказать, что его привлекает зло. Мы видели, что доброта и наивность Ленского были недоступны Онегину и были завидными для него. Он не мог принять эту наивность: она для него была слишком чиста и казалась ему ребячеством. Перед Татьяной явился идеал мужчины: и охлажденный ум, и резкость суждений, и сдержанность, и красота движений, и (боюсь, но не могу не сказать) - поза, да, поза, украшающая героя, и та его необычность в среде, где росла Татьяна... Остальное довершили романы «и Ричардсона, и Руссо». «Мы жизнь хотим узнать заране // И узнаем ее в романе». Это извечный вопрос: хорошо или плохо то, что есть литература?
Но образ соткан, образ возник перед нами и требует, чтобы с ним говорили. И человек уверен, что сила его любви победит сердце того, кому адресованы чувства, - это совершенно замечательный психологический момент, гениально воспетый Пушкиным. Л.Толстой писал, что «проза Пушкина гола как-то». Для прозы это, может быть, и верно, но в поэзии представлены все тайны человеческой души, не названы, не показаны, а именно представлены, когда самые слова приобретают большее значение, чем сообщение. И письмо Татьяны не может не затронуть Онегина. Но его проповедь как оскорбление, то есть другими словами, он только и может сказать, что все это минутное увлечение возраста, что это пройдет, как и все на свете («сменит не раз младая дева мечтами легкие мечты»). А далее - самое обычное мужское кокетство: «Но я не создан для блаженства, ему чужда душа моя. Напрасны ваши совершенства - их вовсе недостоин я». Сколько снисходительности в тоне Онегина, обращенном к страдающей девушке.
Но для Татьяны это не пройдет, для нее есть мир святой, вечный, и им она живет, своим миром, в котором есть любовь к Онегину. Одни люди могут менять свои убеждения на протяжении жизни в силу разных обстоятельств. Но есть натуры цельные, которые не меняют своих убеждений: «каков в колыбельке, таков и в могилке». Такова Татьяна. Онегин перед ней «на ходулях», когда говорит, что любит ее «любовью брата». Он человек другой породы: он стоит «над» человеком, он смотрит снисходительно, свысока, этот байронический герой. «Но я не создан для блаженства». А для чего он создан? Он не задает себе этот вопрос. Его внутренний мир очень бедный. «Хотел присвоить ум чужой» - и не поумнел. Хотел стать поэтом - и не смог. Эти люди - порхающие по жизни, а не летающие - они бескрылые.
Интересно, что в пушкиноведческой литературе все время проводится мысль, что Онегина таким создала среда. Это и верно, и неверно. Ведь и среда тоже создается людьми, а не только люди формируются средой. Среда - это не то что «толпа». Те, у кого есть убеждения, приходят и заставляют среду служить себе. Или делаются изгоями. Замыкаются в себе и живут своим внутренним миром, потому что есть чем жить.
Если не бояться этого слова, то можно сказать, что Татьяна является антиподом Онегина, то есть полной его противоположностью. В каком смысле полной противоположностью? Дело в том, что Онегин - явление не цельное. Это представитель той части русской интеллигенции, которая несет на себе печать отторжения, желания быть не тем, что она есть на самом деле. Это та самая ложная европеизация, которой была охвачена Россия на протяжении веков, - желание подражать. Отсюда у нас появились англоманы, французоманы, германофилы. То есть мы как бы прикасались к самым различным мирам, не всегда сохраняя тот внутренний мир и ту культуру, которая нам дана изначально. Это положение, может быть, несколько шатко, неубедительно. Значит, мы в каком-то замкнутом кругу: все, что мы имеем, мы имеем с Запада. Хотелось бы, конечно, сказать, что не только с Запада, но и с Востока. И что движение идей, характеров, представлений обладает способностью перемещаться из одного культурно-географического центра в другой. Но даже не в этом дело, а в том, что художественный образ непременно отражает ту сущность национального, исторического явления, которое переживает нация. Вот это надо помнить всегда. И Пушкин проникновенно уловил эту особенность движения идей, движения характеров, движения психологии человеческой сущности. «Татьяна русская душою». Что это значит - «русская душою»? Разве Онегин не русский, разве его поведение - это не поведение русского человека? Но вот здесь-то и начинается вопрос: в чем, собственно, состоит это явление - русская душа? Как часто мы встречаемся с этим термином и желаем его объяснить самыми различными догадками и предположениями.
Говоря о том, что среда формирует человека, мы уже заметили, что не только среда формирует человека, но и человек формирует среду. То есть не только формирует, но и организует, не только организует, но вдохновляет, не только вдохновляет, но определяет собой тот или иной путь развития - экономического, духовного, художественного. Это все так сложно и так необыкновенно интересно, что, естественно, наше внимание всегда обращено к искусству. И в первую очередь к искусству слова, потому что нигде так ярко не раскрывается психология человека, психология нации, как в искусстве слова. Скажем точнее, как в литературе. И русскую историю куда целесообразнее изучать не по историческим документам, а по художественным произведениям, потому что в них запечатлелись все те изгибы характера, которые переживала нация на протяжении своего существования.
В романе «Евгений Онегин» помещены два монолога Татьяны. Все остальное - это авторские ремарки, замечания, объяснения, дополнения, а два монолога - они как бы написаны самой героиней. Она в них выразила всю свою сущность. И первый монолог письмо, которое дышит непосредственностью, естественным чувством любви, первой любви, так и может называться «Первая любовь Татьяны». Говорим «первая», и подразумеваем, что есть еще какая-то вторая и третья. Нет, это ее первая и последняя любовь. Первая любовь Татьяны настолько непосредственная, чистая и красивая, что в ней раскрылась вся природа русской девушки. И не будет преувеличением, если я скажу, что последующие изображения русской девушки - у Тургенева, у Гончарова, Толстого во многом повторяют те же черты, так или иначе подаваемые писателем. Какие черты? Первая черта, и самая особенная, - это самобытность, то, что свойственно этому характеру, присуще только ему и не определено ни средой, ни нацией, ни воспитанием. Это предопределено характером, то есть, мы так и говорим: это человек с характером, человек, у которого есть свое «я», независимо от того, кто он.
Перед нами сегодня - барышня дворянской среднепоместной среды. И нам необязательно узнавать всю подноготную этого существа - достаточно с ней поговорить, то есть прочитать ее письмо, чтобы понять глубинную сущность этого человека. И в первую очередь, какую же сущность? Что ее привлекает в этом мире? Ее привлекает особенность, неординарность или, как бы мы сказали, оригинальность. Эту оригинальность она видит во всем; встретив Онегина, она видит в нем ту же оригинальность, что и в пейзаже, в восходе солнца, в вечернем угасании дня - это все оригинальность. Это не повторяется изо дня в день точь-в-точь, нет, каждый раз это все новое. Перед ней все новые миры, а с этими новыми мирами рождаются и новые ассоциации. А с этими ассоциациями рождаются новые мысли, новые ощущения. Люди типа Татьяны всегда переполнены ощущениями, настроениями, мыслями. Не той логикой мысли, к которой мы привыкли, а логикой своей, то есть понятием вечного движения, вечной красоты, вечной оригинальности. Все изменяется, кроме одного - кроме того мира, который ее окружает. А какой мир ее окружает? Поля, леса, реки, люди. Они изменяются? Да. Они изменяются, оставаясь самими собой. Эти мысли не могут ее не задевать, не могут ее не волновать. Онегина волнуют «гроба тайны роковые», а Татьяну это не волнует. Она не спрашивает себя, что «там», потому что весь ее мир здесь, в ней, в ней самой. Ей не нужно никаких книжных объяснений, философских рассуждений. Человек обогащается не только потому, что он много читает, - обогащается потому, что он много думает о прочитанном. Он не только много думает о прочитанном, он много думает о жизни, о каждом дне, о каждом вечере, о каждом утре. О каждом проявлении мира - день и ночь, утро, вечер. Из этого калейдоскопа и складывается наше представление о жизни. В этом представлении есть еще другое - совершенно замечательное: человек думает о всех остальных, о всех людях, которые не имеют этого счастья. Об этом мире, обделенном счастьем ощущения и счастьем помощи. Вот почему так интересно, и так убедительно, и так нешаблонно звучит фраза «когда я бедным помогала». Для Татьяны это необходимая вещь, это ее обязанность, как бы мы сказали теперь - моральная обязанность. Так вырабатывается понятие морали. Каким образом? Путем наставления? Нет. Путем ощущения Необходимости. Помощь бедным - это все равно что помощь себе. Она это делает для других, но, в сущности говоря, она это делает для себя. Она богата тем чувством, которое дано ей природой. Нельзя все валить на среду. При чем здесь среда? Это ее врожденное, это не благоприобретенное. Человек приходит в мир со смутными идеями, но эти смутные идеи - его идеи, им рождены, в нем они существуют, и он их только материализует, раскрывает, получая огромное удовольствие в этом раскрытии. Человек всегда ищет себе подобного, но это себе подобное должно быть обязательно прекрасно. Оно должно быть выше его, совершеннее его, гармоничнее. Но оно ему подобно. Вот это очень хорошо выразилось в жизни Татьяны.
Первое чувство, которое она испытала, настолько велико и настолько прекрасно, что лучшего она не желает, и вообще не желает другого. Ибо другого, лучше того, что было, уже никогда не будет. Татьяна знает, что синяя птица раз в жизни дается, и вот она ее увидела, увидела свою мечту, воплощенную в полном виде, завершенную, в движениях, в голосе, в посадке головы, в положении руки. То есть весь портрет, который она себе рисовала, она увидела воочию здесь, почти физически ощутила. А дальше очень интересно - сон Татьяны, вещий сон, который пушкинисты сводят к народности, к фольклору. Здесь, конечно, никакого фольклора нет. Это тот самый сон-бред, который мог бы быть мною объяснен чисто физиологически. Но зачем? Здесь ведь все другое. Как это не осуществилось там, наяву, так это не может осуществиться и во сне. Как там она почувствовала неприязнь, в изысканной, деликатной форме (а деликатность иногда носит оскорбительный характер), так это она почувствовала и во сне. Скорей проснуться, освободиться от этого сна!"
Татьяна увидела Онегина и полюбила в нем изысканность, красоту. Мы-то знаем: манерность. Она этого не заметила. Потом, много лет спустя, пережив все свои первые ощущения, пережив проповедь, которую она от него услышала, поняла это. Когда была в его кабинете, когда взяла в руки его книги, увидела, что он читает, что он подчеркивает, где вопросительный крючок, прозрение наступило. Не полное, но прозрение. Кто ж он? «Чужих причуд истолкованье?» «Москвич в гарольдовом плаще?» И это охладило ее огромную трагедию, которою она пережила, будучи девочкой, выслушав проповедь Онегина, его сочувствие, объяснения, что все проходит. Для нее-то самое важное, что все остается, ничто не проходит, все вечно, что человек цельный. И эта цельность и создает - прелесть жизни. Татьяна знает, зачем живет, у нее есть этот стержень жизни.
А жизнь идет! «Для бедной Тани // Все были жребии равны». Один только жребий, который она избрала себе, убегает от нее, и она не в силах за ним бежать и его поймать, ибо это уже не в ее власти. «Ты в сновиденьях мне являлся». Что же? Полное разочарование? Нет. Не по хорошему мил, а по милу хорош. И когда она увидела, что это не все то, что она думала, что в нем есть все те же изгибы и изъяны, которые присущи другим людям, Татьяна не перестала его любить, не предала его забвению, не отбросила своих мыслей и чувств, когда-то нахлынувших на нее, когда, еще совсем юная, только вступала на этот путь, обманчивый и ложный. Но осталась верна себе. Всем женихам отказ. Боится... Чего? Себя. Что эта пристань будет нарушена, что в жизни уже ничего не останется. Что исчезнет и мечта. А что может быть страшнее для художественной натуры, какой является Таня? Художественная натура не означает, что человек должен быть писателем, или музыкантом, или артистом. Нет. Человек по природе художник, и художественная натура Тани заключается в том, что она понимает красоту мира, не только пейзажную, но красоту мира человеческого. Человек прекрасен. Татьяна это очень хорошо чувствует.
Но почему же этот прекрасный человек не может быть счастливым? А счастье убегает. И в романе совершенно замечательно это случайное возвышение Татьяны.
Конечно, приходится удивляться, почему Татьяна вышла замуж за генерала. Сам Пушкин писал: «Моя Татьяна какой номер выкинула - вышла замуж за генерала!» Как будто это вовсе не логично. Слишком жив в сердце Онегин. И хотя она теперь понимала, что любила не его, а мечту о нем, но эта мечта была ей так дорога, как вторая жизнь. «Для бедной Тани все были жребии равны». Но в генерале она увидела другую индивидуальность мужчины: не скептика-отрицателя, бесплодного в своем бытии, а человека, захваченного бурей войны, «изувеченного в сраженьях», человека реальной жизни, полную противоположность Евгению Онегину. И она делается его женой, сестрой, спутницей, сиделкой, выполняя все тот же долг, с сознанием которого жила внутри себя: что человеку нужно исполнить свое предназначение. Счастье амура, страстной любви, флирта - это не для нее. «Но я другому отдана, // Я буду век ему верна». И опять героиня на пьедестале, потому что она сохраняет верность чувству и своему назначению - идти навстречу людям, делать добро, составить счастье не себе, а другому человеку. Этот человек является не героем сердца, а героем обстоятельств. Он проливал кровь за Россию. Его она и будет опекать всю жизнь.
Автор наградил Татьяну счастливым концом, или золотой страницей. Это вознагражденье за все пережитое, перечувствованное. Она - великосветская дама. «И этот дом, и вечера». И эта слава. И это поклонение. Но она не изменилась, не сделалась как другие, не надела на себя личину великосветской дамы. Простота ее оказалась куда выше изысканности. Ее искренность и сдержанность оказались выше домашнего и институтского воспитания. Ее чувство долга стало укором для окружающих дам большого света. Вот перед этим идолом потерянный Евгений. Потерянный, потому что он как проигравшийся игрок. Он понял, что потерял. Но отдает он себе отчет в том, что сейчас видит не ту Таню, а княгиню в золотой раме?
Татьяна указывает Онегину, что сама его любовь сейчас - это неделикатность, оскорбление чувства в прошлом:
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете,
Теперь являться я должна...
<...>
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам...
А нынче! - что к моим ногам
Вас привело? Какая малость!
Ох, какие страшные слова, какие страшные слова! «Сегодня очередь моя». И вот эта очередь: осуждение, сожаление об утрате того, что есть в природе у Онегина.
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?
Он разглядел ее лишь в золотой раме, в вихре мишуры светской жизни. И еще раз до боли оскорбил ее. Признание Онегина лишь доказало Татьяне правильность ее поступка. «Я вас прошу меня оставить». И какое благородство характера Татьяны: «Я знаю: в вашем сердце есть и гордость, и прямая честь».
Почему же сейчас она не может дать свободу своему чувству?
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Белинский не понял, когда он говорит, что это рабство. Нет, это не рабство. Это верность! С таким чувством можно идти на костер, под дуло пистолета, принимать самые тяжелые лишения и оставаться собой. Эта черта очень хорошо обрисована в Татьяне. «Отдана», значит, так положено, заведено, на этом зиждется семья. Татьяна - хранительница того миропорядка, той национально-исторической почвы, которая называется Россия. В Татьяне Пушкину удалось (как это? - это секрет, секрет писателя, как удалось барину
Пушкину) раскрыть национальный характер. Это присуще только русской девушке, русской женщине. Татьяна вошла в историю русской жизни как победительница, как героиня. И Запад перед ней остановился. Такой красоты и чистоты нравственного чувства Запад давно не знал, давно утратил. А здесь это есть, сохранилось - это национальное чувство, и историк современности должен понимать, что это не случайность, а та русская идея, о которой все вопят. В природе русского человека лежит понимание верности.
Онегин - интеллигент с выхолощенной психологией, то, что Достоевский назвал «вечные скитальцы», оторвавшиеся от родных корней, от почвы. Татьяна - героиня почвы.
У большого писателя художественный образ всегда значительнее, чем биография героя. Он типизирует не только характер персонажа, но описывает историческую ситуацию, в которой живет и действует герой. Вот почему эти герои-персонажи обладают способностью вечной жизни. Или, вернее, возбуждают интерес у читателя на протяжении разных эпох. Меняется время, происходят войны, революции, различные потрясения, а эти персонажи продолжают вызывать интерес читателя, независимо от того, в какую эпоху читатель живет. Герои романа Пушкина «Евгений Онегин» принадлежат именно к такому явлению.