Светлана ВЬЮГИНА

ПОПУГАЙЧИК РОМА

Все началось с покупки попугая. Маленького, волнистого, зеленого Ромы. Мы привезли его с Птичьего рынка в “переноске” и посадили в просторную, заранее купленную в зоомагазине клетку.
Сутки попугайчик не ел, три дня не выходил из клетки, неделю молчал и не летал. Просо и канареечное семя даже не клевал – сердился. Мол, в новый дом привезли, от попугайского коллектива оторвали, объявлю-ка для начала голодовку.
Нахохлившись, распушив свои пестро-зеленые перышки, Ромка сидел на жердочке как цыпленок и зорко наблюдал за нашими попытками подружиться с ним.
-- Птичка, пти-и-и-чка, - бегали вокруг клетки мама и папа.
-- Пичужечка, давай полетаем, - уговаривал Вовка.
Рома важно цеплялся за протянутый палец розовым коготком, топорщил крылья, беззвучно разевал клюв – пытался взлететь вверх, к потолку, но скользил по плоскости, упирался в стены и... падал.
Ромка не умел летать!
-- Птичка, пти-и-и-чка, - шептал Вовка, подсовывая “столбики” подорожника, веточки с семенами конского щавеля, кусочки белокочанной капусты.
-- Ну, хоть чирикни, хоть пискни! - удивлялись родители Ромкиному молчанию. Теперь-то попугай охотно клевал то, чем его потчевали новые хозяева, но по-прежнему молчал и не летал.
Заговорил и полетел он в один день. Увидел за окном сидящих на карнизе синичек – и, пронзительно закричав “пти-и-и-чка”, метнулся к оконному стеклу.
С тех пор и пошло. Ромка ключет зернышки, семечки, витаминную смесь – и приговаривают:
-- Птичка, пти-и-и-чка.
Придет Вовка из школы – Ромка летит ему навстречу и со звонким криком “птичка, пти-и-и-чка” на плечо садится. Все бы хорошо, но никак не хотел Ромка в клетке сидеть. Только захотим мы его поймать, чтобы на место посадить, как он начинает вопить:
-- Птичка, пти-и-ичка, пти-и-ичка!
Вопит жалобно. Хоть из дома беги. И мы сдались: попугай зажил на свободе. Только ночью спал в клетке. А днем уцепится за свою любимую занавеску и дремлет. Или сядет в ванной на полочку напротив зеркала и со своим отражением разговаривает.
Особенно привязался попугайчик к Вовке. Сядет тот за уроки – Ромка сразу к нему на плечо. А то за пуговицу на рубашке уцепится, голову вниз свесит и разговаривает сам с собой. А слов он через пару недель выучил много. Вечером сядет на обеденный стол и чирикает на все лады:
-- Пичужечка, лапочка, душечка!
А потом новое появилось: то телефонной трелью рассыпется, то зазвонит как будильник. Сначала было даже смешно, хотя, если честно, то временами было не до смеха – голова от его “разговоров” и трелей начинала болеть.
Конечно, радостей от него было больше, чем огорчений. Придет мама с работы, за дела принимается – ужин готовит, убирается, стирает. Устанет, а Ромка тут как тут. Сядет на ее плечо и приговаривает:
-- Ну что? Ну что?
Мама улыбнется, ответит:
-- Ничего, Ромочка, все в порядке.
Папа с работы придет, тоже усталый, хмурится, а попугай к нему на плечо и давай его подбадривать:
--Пичужечка, пичу-у-у-ужечка, - воркует, ну, чистый голубь. Воркует до тех пор, пока папа не улыбнется.
Одно плохо – пристрастился Ромкаа всех своим кормом потчевать. Ухватит зернышко и первым делом к Вовке летит. У Вовки вся голова в семечках. К вечеру у Вовки в волосах чего только нет – и крупа, и семечки. А мама не успевает полы подметать, мыть. Всюду шелуха! Беда, да и только.
-- Мам, а мам, - успокаивал Вовка, - разве это беда?! Уберем мусор, не горюй.
День убирали, два. А Рома в очередной раз крылья расправит, взлетит – а за них фонтаном шелуха.
-- Это не попугай, а летающий крокодил, - шумела мама, - невоозможно так больше жить, - огорчалась мама.
--Мам, а мам! Он же птенец еще, играет он. Потерпеть надо, - защищал попугая Вовка.
А сам потихоньку как мог наводил дома порядок.
Однажды Вовка заболел. Пришли родители домой – лежит сын, губы жаром обметало, горит весь, а попугай сидит смирно в изголовье и наговаривает ласково:
-- Птичка, пти-и-ичка, пичужечка.
Мама приготовила клюквенный морс, напоила им сына, укутала теплым одеялом. Потом села рядом, сказку начала рассказывать. Вовка очень любил, когда мама сказки ему рассказывала, читала книжки о жизни зверей и птиц.
Попугай сидел рядом и тоже внимательно слушал. Немного погодя мама пошла на кухню, чтобы принести еще морса. Едва вышла, как услышала крик:
-- Мам! А мам!
Мама бросилась к Вовкиной постели. Сын дремал, а Ромка сидел на прежнем месте и очень строго смотрел на маму. Мама пожала плечами и снова пошла на кухню. И снова услышала жалобное: “Мам, мам!” Вернувшись к постели сына, мама услышала, что ее звал... попугай!
Всю ночь Ромка скороговорил: “Мам, а мам”. Всю ночь просидела около Вовкиной постели мама. Утром температура у сына спала.
... Вовка пил свой лечебный клюквенный морс и наблюдал за Ромкой. Попугай сидел смирно, время от времени первышки чистил и при этом очень даже весело напевал:
-- Пти-и-чка, пти-и-ичка, пичужечка.
Но потом вдруг встрепенулся, взмахнул крылом, разбросал шелуху по всему полу и весело так закричал:
-- Мам, а мам!

ДИКА – ДИК

…Как-то раз к нам в гости приехал охотник дядя Боря. Он сбросил в прихожей свой огром-ный рюкзак, протянул папе хрустящий сверток с сибирским гостинцем – рыбой нельмой (в го-роде редко едят такую), маме торжественно вручил зеленую кедровую ветку с шишками и письмо. Я вначале еще подумал, какой смешной почтальон – с подарками пришел. Но оказалось, что вовсе он никакой и не почтальон – просто в письме просьба от наших друзей приютить их приятеля на несколько дней, так как он не смог заказать гостиницу.
Только мне почему-то почтальон – охотник дядя Боря ничего не вручил – ни письма, ни по-дарка. Просто попросил подержать его меховую черную шапку. Я шапку к груди прижал, а она вдруг как запищит! Мама с папой даже под-прыгнули от испуга, а я от неожиданности шап-ку выронил. На меня как будто столбняк напал: я замер, к стенке прижался, а шапка продолжала вести себя как живая: пыхтела, пищала, крути-лась на месте и вдруг развалилась на две поло-винки. А потом меньшая стала удирать от нас в комнату. В шапке сидел крохотный щенок – маленький черный колобок!
-Ловите его, ловите, - дядя Боря замахал руками, но сразу проскочить в комнату не смог. Мы столпились в крохотной прихожей, загоро-дили проход, да еще этот огромный рюкзак ме-шал.
А тем временем меховой колобок катился, катился и куда-то закатился. Наш гость вместе с мамой и папой создали группу поиска. Каждый хотел показать, на что он способен. Мама суе-тилась с блюдцем и пакетом молока. Папа предлагал подойти к поискам логически: раз щенок испугался шума, надо сесть успокоиться, пообедать, тогда он сам к нам выйдет. Охотник Боря злился:
- Это не просто щенок, а дорогая породи-стая собака. Она может проглотить какую-нибудь пуговицу. И вообще, он не должен ухо-дить от меня ни на шаг: я его дрессировать на-чал.
Тут все укоризненно посмотрели на меня. А я видел, куда спрятался щенок, но почему-то промолчал. Я всегда считал, что маленьких дрессировать очень уж нельзя: в детстве надо веселиться до упаду, делать всякие глупости, например, есть мороженое зимой на улице. Пе-сика я жалел - уж чем-чем, а глупостями зани-маться ему не дадут. А дядя Боря, как будто мысли мои прочитал:
-Да не вредный я вовсе! Без выучки он в тайге замерзнет или потеряется…
Примирила всех мама. Она здраво рассуди-ла, что щенок будет жить у нас несколько дней, найдется, некуда ему пропасть, в городской-то квартире, а пуговицы у нас на полу не валяют-ся.
Мы пообедали. За столом все оживились. Дядя Боря хвастливо рассказывал родителям, как он ходил на медведя, добывал соболя, ловил нельму, муксуна и другую рыбу. Слушать его было интересно. Все смеялись и пробовали ред-кие гостинцы, нахваливали. Я тоже попробовал нельму, решил про себя, что ничего особенного в ней нет, но гостя обижать не стал, промолчал.
Потом дядя Боря поехал по своим делам. Когда за ним захлопнулась входная дверь, ще-нок боком-боком вышел из-под моей кровати (он спрятался за коробкой с игрушками) и на-лил маленькую лужу. Мы с папой рассмеялись, и я побежал в ванную за половой тряпкой. Но у мамы странная была реакция:
-И не думайте, и не подлизывайтесь. Нам только собаки не хватает! Попугай живет на свободе! Хомяк все фиалки погрыз…
Папа пожал плечами и сел за компьютер. Мама стала, в очередной раз пересаживать свою любимую сиреневую фиалку. Но на этот раз я не почувствовал себя одиноким - я играл со щенком. Песик был толстый, пушистый и го-нялся за фантиком как веселый котенок.
Я забыл о времени. Когда родители пришли ко мне в комнату, чтобы поставить раскладуш-ку для дяди Бори, они застали такую картину: котенок спал на моей подушке, а я – в его ногах.
Мама потом рассказывала, как наш гость рассердился, мол, портим ему служебную соба-ку. А папа тоже рассердился, мол, таких малы-шей не то, что дрессировать, но и от мамы от-рывать рано…
Я ничего этого не слышал, мне снилось, что охотник подарил мне щенка, щенок вырос в ог-ромную собаку, спас меня от бандитов, а мама подарила песику за это бархатную подушку.
Утром мы миролюбиво завтракали. И я да-же получил разрешение погулять с песиком. Я уже знал, что скоро дядя Боря уезжает и увозит щенка. А днем придет ветеринарный врач и бу-дет купировать собаке уши – бойцовой собаке большие уши ни к чему. Я уже почти смирился, что щенка увозят, мы мирно обсуждали кличку для щенка. Папа предложил назвать собаку Ди-ком. И всех эта кличка устроила.
Ну так вот. Дядя Боря поехал по делам, а я пошел с Диком гулять. Сначала Дик сидел у меня за пазухой, потом я его выпустил побегать по снегу. Что тут началось! Дик стал зарываться в снег. Я потом понял – он рыл норы. Какая же это сторожевая собака? Это - норный пес! Но кто бы стал слушать меня, если бы я стал объ-яснять?!
Когда я вернулся с улицы, ветеринарный врач уже сидел у нас дома. Он стал осматривать щенка, тянуть его за лапы, заглядывать в пасть, а потом растерянно развел руками:
-Собака не будет большой, она потеряла породу. Вот смотрите, смотрите, у нее и шишек роста на лапах нет, – с этими словами ветеринар удалился.
Что тут поднялось! На дядю Борю было жалко смотреть. Да и мы растерялись. После этого приговора наш гость потерял интерес к дрессировке Дика. Я сколько хотел таскал его на руках, водил на улицу гулять, да и родители молчали, когда я брал щенка на кровать - не-сколько дней можно потерпеть.
Эти деньки пролетели для меня стремглав. И вот мы уже провожаем дядю Борю. Опять столпились все в прихожей. И на дорожку, как положено, присели, и руки друг другу пожали, и рюкзак огромный вытащили. Не сразу вспом-нили про щенка…
На этот раз родители искали песика не на шутку. Поднялась жуткая суматоха. Дядя Боря взмок в своем полушубке и без конца погляды-вал на часы: он боялся опоздать на поезд. Попу-гай стал кричать истошным голосом:
- Дика-Дик! Дика-Дик! Дика-Дик!
Я надеялся, что дяде Боре надоест вся эта кутерьма и он оставит мне щенка. Так и полу-чилось. Вот он прощально махнул рукой и про-тянул мне документы на Дика.
Мы пили чай, когда Дик боком-боком вы-шел из-под дивана и налил маленькую лужу. Мама взялась за тряпку, а я посадил щенка на колени. Тут папа и сказал, что нельма и ему не очень-то понравилась.