Колокола в грохоте боя

После освобождения села Томаровки войска 6-й гвардейской армии, ломая на своем пути сопротивление противника, .быстро продвигались вперед. 51-я и 71-я гвардейские стрелковые дивизии во взаимодействии с частями 1-й танковой армии завязали бои за село Мощеное — один из опорных пунктов томаровского узла сопротивления противника. Попытка с ходу овладеть селом Мощеное не удалась. Осложняло дело то, что село это стоит на возвышенности, а перед ним в полосе наступления наших войск река Ворскла.
Мы знали, что село Мощеное — крепкий опорный пункт, и, раз с ходу взять его не удалось, надо было хорошо подготовиться к штурму. Как всегда, с небольшой группой командующих различными родами войск и служб мы решили уточнить обстановку на месте. На этот раз отправились на НП командира 71-й гвардейской дивизии генерала И.П.Сивакова.
...НП находился от места боя в двух километрах.
Мы слышали, как в селе разыгрывается бой: строчили пулеметы, автоматы, ухали пушки. Оркестр этот был хорошо нам знаком. Но вдруг в привычное громыханье вплелись какие-то странные звуки: Сначала мы не поняли, в чем дело, а потом разобрались. Все явственнее и явственнее слышался колокольный звон, причем это было не просто гуденье колокола, а кто-то умелой рукой выводил радостную мелодию, которую то и дело забивали артиллерийские взрывы, но она пробивалась сквозь них, звучала снова и снова.
Генерал Турбин прислушался.
— Вот здорово тарабанит! Неужели кто-то из наших гвардейцев был звонарем?
Все мы были уверены, что именно боец залез на колокольню. Призывные звуки колоколов слышались все яснее, настойчивее... Генерал Турбин не выдержал:
— Товарищ командующий! Слышите, бой удаляется! Поедем в село, узнаем, кто же это звонил в самый разгар боя?
Поехали. Когда приблизились к селу, перезвона колоколов не стало слышно, зато мы увидели непривычную картину: вся площадь полна народу. Обычно, когда мы входили в село, оно было пустым. Жители прятались по подвалам, балкам, оврагам, лесам. А тут народ! Кинулись к нам. Сколько радости, сколько слез...
Я приказал адъютанту разыскать звонаря. Минут через десять подводят ко мне старика лет шестидесяти. Снял он передо мной свой рваный картузишко, поклонился низко и сказал, переминаясь с ноги на ногу:
— Это я звонил... — сказал как-то боязливо, хотя я видел, старался он улыбаться.
— Что же это вы, дорогой? Идет бой в селе, немцы еще вокруг церкви бегают, а вы радость вызваниваете, народ оповещаете? Фашисты могли вас застрелить, или наша шальная пуля свалить...
— Пули я не боюсь, — ответил он, — пусть бы свалила, но я все-таки успел бы оповестить своих сограждан о великой радости, созвать их.
Расцеловались мы с ним, поблагодарили старика за смелый поступок и наградили его медалью \"За отвагу\".
...Так мне хотелось увидеть этого старика, когда в 1968 году я снова был в Мощеном, но мне сказали местные жители, что он умер.
Да, много видел я встреч в освобожденных селах, городах, но такую встречу, как в Мощеном, трудно даже описать!
Мы построили войска, и они прошли перед народом. А гвардия, надо сказать, всегда шла особенно, если кругом народ, так хорошо, подтянуто — любо-дорого поглядеть!
Старик звонарь стоял рядом со мной и, глядя на войска и на технику, восхищался:
— Сила, сила-то какая! Откуда только взялась?! Что можно было ему ответить?
— Это, отец, снарядила нас могучая наша страна. Это наши женщины, подростки и даже дети, которые на фабриках, на заводах, в колхозах работают по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, сами полуголодные, полуодетые... Все это дается тяжелым их трудом. Так что не только нам достается, но и им.

Слушал он меня, слушал, потом вздохнул и сказал:
— Да! Если бы мы не находились в оккупации, то работали бы не четырнадцать-шестнадцать часов, а все двадцать четыре...
К красноармейцам, офицерам то и дело подходили девушки, дети, подносили им цветы. Люди обнимались, целовались, благодарили воинов, что освободили их из проклятой фашистской неволи.
Член Военного совета П.И.Крайнов предложил мне организовать небольшой митинг. Я согласился. Мы решили часть подразделений оставить на плацу. Пусть побеседуют с жителями, пусть послушают гвардейцы, что творили на нашей, советской земле фашисты, пусть еще больше наполнятся их сердца желанием поскорее освободить советских людей от фашистской каторги.
Потом собрались на митинг. Мы стояли на крыльце того дома, в котором раньше размещался сельсовет. И старые, и молодые люди поднимались на это крыльцо, чтобы поблагодарить наших воинов. Большинство начинало свое выступление дорогим для всех нас словом \"Товарищи!\", которое тоже впервые после этих долгих месяцев неволи как бы вырвалось на свободу.
Потом поднялась на крыльцо девушка, мать которой фашисты казнили за связь с партизанами. Она сказала:
— Никакие мучения не заставили мою мать изменить своему народу. Прошу вас, бейте фашистов, которые причинили нам столько мук, скорее, скорее прогоните их с нашей земли!
От имени всех наших воинов-гвардейцев поздравил я жителей села с освобождением, пожелал им доброго здоровья, скорейшего восстановления хозяйства.
Потом приказал построить подразделения и продолжать выполнять поставленную задачу.
Стройными рядами зашагали на запад гвардейцы. А я все стоял и смотрел, с какой любовью и восхищением вглядываются жители в родные лица своих освободителей, думая, видно, с надеждой и о своих близких, сыновьях, мужьях, отцах, с которыми разлучила их война...